Одной из самых ярких побед советских спортсменов на домашних Олимпийских играх в Москве стал успех мужской волейбольной сборной – команда под руководством Вячеслава Платонова за весь турнир отдала соперникам только две партии. «TEAMRUSSIA» вспомнил путь сборной СССР к триумфу вместе с одним из лидеров той команды Владимиром КОНДРОЙ.
Первая половина 70-х для мужской волейбольной команды была неоднозначным временем. С одной стороны, сборная СССР продолжала царить на чемпионатах Европы, выиграв в период с 1967 по 1987 годы девять титулов подряд. С другой — на чемпионатах мира и Олимпиадах, где основными соперниками также были европейцы, мы никак не могли взять золото — в Мюнхене-1972 команда осталась с бронзой, уступив в полуфинале ГДР, на ЧМ-1974 и в Монреале-1976 проиграла финалы соперникам из Польши.
Но после Игр в Канаде команду возглавил Вячеслав Платонов — и она начала выигрывать все подряд. Начало было положено на чемпионате Европы в 1977-м, а после этого были Кубок мира, ЧМ-1978, еще один ЧЕ в Париже. И не было сомнений, что у советских волейболистов на Олимпиаде в Москве может быть только одна цель. Особенно у Кондры, который уже брал со сборной серебро и бронзу Игр.
ПОНИМАЛИ ДРУГ ДРУГА С ПОЛУСЛОВА
— В чем был рецепт успеха Платонова и его команды?
— Работавший со сборной до него олимпийский чемпион Юрий Чесноков тоже хороший тренер, но он был человек армейский, сторонник более жесткой дисциплины. А Вячеслав Алексеевич человек более коммуникабельный, и ему удалось найти к нам подход в кратчайшие сроки. У нас появился большой энтузиазм — мы, наверное, понимали, что можем все выигрывать, но чего-то не хватает. И вот появился человек, который нам это дал. Он не делил игроков на «своих» и «чужих». Так вот все у нас и пошло, мы Платонова сразу приняли.
— В итоге под руководством этого специалиста сборная СССР с 1977 по 1985 годы выиграла все крупные турниры, в которых принимала участие. Сами ощущали себя главными фаворитами перед домашними Играми?
— Да, мы к тому моменту уже прошли три года, будучи везде первыми. Представляли себе свою силу и возможности всех конкурентов — Польши, Италии, Болгарии. Знали, кто во что играет и понимали, что мы претенденты номер один, тем более в родных стенах. В то же время, некоторые опасения были — именно потому, что Олимпиада домашняя. Не перенервничать, не ударить в грязь лицом перед своими зрителями. Сыграло свою роль и то, что не добрались до золота баскетболисты, гандболисты, которые тоже на тот момент были сильнейшими в мире. То есть мы понимали, что по рейтингу стоим выше. Но это надо было еще доказать на площадке.
— В чем были сильные стороны той команды, в какой волейбол она играла?
— Платонов и в клубе, ленинградском «Автомобилисте», и в национальной команде стремился проповедовать, может быть, менее рациональный, но более комбинационный волейбол. Тем более, что костяк сборной уже прошел через турниры всех уровней, и мы понимали друг друга с полуслова. Даже не надо было говорить «отдай сюда» или «отдай туда», достаточно взгляда, кивка головы. И мы уже знали, куда надо идти, какую комбинацию играть, кто в какой зоне. Мы, например, часто менялись на блоке с Сашей Савиным — а иногда показывали, что меняемся, а сами тут же возвращались на место. Идет подача, связующий замечает, что я иду в нашу четвертую зону, против их второго номера, а я был самый низкий в команде. Он автоматически отдает пас на это место, а туда уже поставили высокого (улыбается). Саша ушел в край, а я на месте остался. Нападающий рассчитывал свободно атаковать, но здесь уже стена. Это был высший пилотаж.
СВОБОДНЫХ МЕСТ НА ТРИБУНАХ НЕ БЫЛО
— Что запомнилось из того лета в олимпийской Москве, кроме соревнований?
— Мы особенно ничего не видели. По традиции, тогда мы сборы перед крупными соревнованиями проводили в Стайках под Минском — и перед Играми готовились там же. Приехали в Москву поездом на Белорусский вокзал, нас встретили и повезли в олимпийскую деревню. Дальше мы оттуда ездили на матчи в «Лужники», это недалеко. В дни между играми тренировались. А после завершения турнира я один вечер провел в своей квартире, а потом улетел к семье в Сочи. Поэтому то, что происходило в те дни в городе, знаю только со слов других.
— Как провели эти недели в олимпийской деревне?
— Там атмосфера была примерно такой же, как обычно — я как игрок и тренер был на пяти Олимпиадах. Встречи, общение. Особенно приятно было, когда спрашивали у других ребят, как им наши Игры, и 99 процентов показывали большой палец вверх.
— Какой была обстановка на трибунах в Москве?
— Не могу сказать про другие матчи, мы на них не ходили. Но на наших матчах Малая спортивная арена «Лужников» всегда была битком. Не помню, чтобы хоть на одной игре были свободные места. Конечно, за нас болели, хотя в те времена не было каких-то шумных фанатов, с дудками или прочим. Нас хорошо поддерживали, аплодировали, мы это чувствовали. Было приятно находиться на каждом матче.
ВЫШЕЛ ПРИ 0:2 И СТАЛ «ВОЛЕЙБОЛЬНЫМ ПЕЛЕ»
— Несмотря на бойкот, на волейбольном турнире собрались все сильнейшие команды. Жеребьевка собрала в нашей группе всех трех призеров ЧМ-1978 — СССР, Италию и Кубу. Как отнеслись к такому исходу?
— Мы сразу поняли, что все решится именно на предварительном этапе. И на результаты другой группы даже не смотрели — все главные соперники были здесь. Мы не выбирали себе соперников, наша цель была выигрывать в каждом матче, чтобы сохранять победный дух и ритм. Но при этом очень тщательно разбирали каждого из оппонентов, Вячеслав Алексеевич это очень любил. У них был прекрасный тандем с Владимиром Леонидовичем Паткиным, тот в свое время тоже был сильным игроком. Оба молодые, амбициозные, и четко готовили нас к каждой игре.
— При этом самым тяжелым матчем в группе оказался стартовый против Чехословакии. Почему?
— Думаю, нет ни одной команды, которая не волнуется перед дебютом. Даже на финале уже нет такого состояния — там ты уже дошел далеко, минимум серебряные медали есть, команда в этой атмосфере уже больше 10 дней. А начало турнира — пока прошли сборы, пока приехали, пока опробовали зал, а игры все не стартуют. Поэтому так часто происходит. Помню, на победном чемпионате Европы в 1979-м мы в дебюте 0:2 «летели» Югославии. Я тогда начал в запасе, вышел, мы 3:2 выиграли, и весь оставшийся турнир я провел без единой замены.
— Да еще и заслужили неофициальный титул «волейбольного Пеле» с легкой руки Платонова.
— Я тогда поймал кураж, у меня все получалось. Хотя нельзя сказать, что я был никому не известен — давно играл за сборную, и в национальном чемпионате получал разные призы. Но здесь собрал весь свой опыт, и вышло здорово. Ко мне по ходу турнира было повышенное внимание болельщиков и журналистов, и вот Вячеслав Алексеевич на большой пресс-конференции сравнил меня с Пеле, и это тут же подхватили.
ФИНАЛ ХОТЕЛОСЬ СЫГРАТЬ ПОСКОРЕЕ
— Удивило, что в столь представительной компании на предварительном этапе второе место досталось не призерам ЧМ-1978, а Болгарии?
— Это, в общем, для всех стало сюрпризом. Но тем не менее, у болгар всегда была сильная команда. Они в свое время становились призерами чемпионатов мира, например, на домашнем ЧМ-1970 взяли серебро, когда у них в составе были игроки мирового уровня — Димитр Каров (лучший защитник того турнира — прим. Team Russia), Димитр Златанов (лучший нападающий). И полуфиналы показали, что Болгария вышла из группы заслуженно. У Польши лидер команды Томаш Вуйтович, самый титулованный игрок в истории национальной команды, был травмирован, играл не в полную силу, и справиться с болгарами полякам не удалось. В целом, Болгария стояла в рейтинге претендентов ниже многих, но со счетов их никто не сбрасывал. Все понимали, что они могут соперничать с кем угодно. У них остался в строю Златанов, выделялся Цано Цанов — команда хорошего уровня.
— Тем не менее, после стартового матча наша команда выиграла все оставшиеся встречи в группе в трех партиях. Это позволило сэкономить силы на решающие встречи?
— Да, все верно. Когда побеждаешь уверенно, всегда остается запас. Особенно когда тренеры используют много игроков. Не было ли ощущения, что все слишком легко? Мне кажется, это больше из разряда оправданий. Все-таки большая разница, когда ты побеждаешь за час или два с половиной часа играешь пять сетов. Устаешь, нервы, все такое. А когда спортсмен более свежий, у него больше шансов сыграть лучше.
— В полуфинале сборная СССР легко обыграла Румынию. Но этот матч сыграл ключевую роль для вас на том турнире, ведь так?
— Больших проблем в группе у нас не было, да и полуфинал мы прошли уверенно. Мы только в первом матче с чехословаками подергались, а так все шло по плану. Что касается меня, то я до Румынии все матчи начинал в стартовом составе, играл почти от начала до конца. У меня даже сохранилась вырезка из газеты после одного из матчей, где меня вынесли в заголовок. Но с румынами вышла такая история — к середине матча они прощупали слабые стороны нашей команды, в том числе и мою. Я все-таки невысокого роста, и соперники начали раз за разом атаковать через мой блок. Это дало свои плоды, в итоге тренеры поменяли меня на Сашу Ермилова, у которого рост два метра против моих 1,85. И он справился со своей задачей, закрыл нападение соперника, игра вошла в прежнее русло.
— До финала вы постоянно играли через день, а теперь до решающего матча оставалось меньше суток. Пришлось нелегко?
— Даже наоборот, хотелось уже побыстрее сыграть, а не ждать и переживать лишний день. В расположении команды все было спокойно, не было такого, что ночей не спали. Даже и мыслей не было, что мы можем проиграть.
ЗНАЛИ, ЧТО ВСЕ РАВНО ДОБЬЕМ БОЛГАРИЮ
— При этом именно финал с Болгарией вышел самым сложным матчем турнира. Как он сложился?
— Финал есть финал. Болгары вышли на него без какого-то психологического давления — они уже добились большего, чем изначально рассчитывали. Поэтому играли без оглядки на результат, терять им было нечего. Но в то же время с надеждой на победу. Действовали очень хорошо. Игра в целом получилась тягучая, мы долго бились за каждое очко. В группе мы Болгарию обыграли легко, поэтому чувствовали, что в конце концов их добьем. Так и получилось.
— Каким оказался ваш вклад?
— Я после полуфинала попал в запас. Тренеры долго думали, до последнего решали, выпустить меня в стартовом составе или оставить Ермилова, с которым все так хорошо сложилось с Румынией, и в итоге выбрали второй вариант. А тогда правила замен были другими, и мне пришлось наблюдать за игрой в финале в основном со скамейки запасных — лишь иногда на заднюю линию выходил, помочь ребятам на приеме, в защите. Но у нас все равно был коллектив, взаимозаменяемость. И даже в финале было так — на моем обычном месте играли Ермилов и Володя Чернышев, и в какой-то момент кто-то из них подвернул ногу. Мне Платонов говорит: «Кондрат, давай, выходи». А я буквально только что прошел заднюю линию, говорю, я только с площадки. И тогда он выпустил другого игрока, тот удачно вошел. Поэтому много времени провести на площадке в решающем матче мне не довелось. Но победа все равно одна на всех.
— Тем не менее, вторая и третья партии финала шли очко в очко — одну сборная СССР выиграла 15:13, другую уступила 14:16. Каким был настрой команды в те моменты?
— Каких-то нервов не было. Мы чувствовали, что должны вот-вот их дожать. Тренерский штаб уверенно контролировал игру, не было никакой паники. Мы планомерно шли вперед и верили, что в концовке мы все равно решим исход партии. Тем более, что тогда правила подсчета очков были другими — не так, как сейчас, когда раз-два, и все молниеносно закончилось. Один раз не подал — и проиграл партию. Тогда очко можно было выиграть только с подачи, и все шло достаточно долго. И я не помню, чтобы мы сильно переживали за результат. Возможно, в четвертом сете опасались, чтобы не было пятого — но все-таки мы играли дома, вели 2:1, уверенность в своих силах была. У команды был запас прочности.
НЕ ХОТЕЛОСЬ ДОВОДИТЬ ДО ТАЙ-БРЕЙКА
— Для вас та Олимпиада была уже третьей — после бронзового Мюнхена-1972 и серебряного Монреаля-1976. Что почувствовали, когда завершился путь к золоту длиной в девять лет?
— Сейчас есть те, кто и по шесть Олимпиад проходит, как Сережа Тетюхин. И мне тогда было всего 30, я находился в прекрасной форме, вроде бы еще играть и играть. Но в душе чувствовал — вот теперь, если что, можно и заканчивать (смеется). Всего, чего можно, я уже достиг. В волейболе тогда какие были главные турниры? Чемпионат Европы, Кубок мира, чемпионат мира и Олимпийские игры. И к тому моменту я уже был пятикратным чемпионом Европы, чемпионом мира, обладателем Кубка мира, а вот золотой олимпийской медали не хватало. И вот когда она появилась, сказал себе: «Володя, ты прошел карьеру так, как, наверное, хотелось бы любому спортсмену».
— Всего два отданных сета за турнир — показатель силы нашей команды?
— Знаете, мы в Монреале тоже проиграли всего три партии — но все в финале. Дошли до него, не отдав ни одной партии, и проиграли Польше со счетом 2:3. Мы на такие вещи не обращали внимания. Ведь даже если выиграл 3:0, это не означает, что не было борьбы. Но всегда хочется, чтобы матче были короче, чтобы уходило меньше сил и нервов. Пятая партия — это всегда стресс. Вспоминая тот же Монреаль — Польша сыграла четыре пятисетовых встречи, в том числе финал. И у них к концу турнира выработался иммунитет на такие матчи. А мы всех обыгрывали по 3:0, и у нас такой закалки не было. И когда пришлось сыграть пятый сет, мы не смогли его взять. Поэтому и в московском финале не хотели доводить дело до тай-брейка.
— Кого бы отметили в ней по итогам всей Олимпиады?
— В Москве прекрасно сыграли все ребята. Слава Зайцев великолепно вел игру. Мне очень нравилось, как играют Олег Молибога и Володя Дорохов, два наших основных доигровщика, равно как и Паша Селиванов. Они прекрасно держали прием, уверенно вели доигровку в четвертой зоне. Конечно, два первых темпа — Вильяр Лоор и Александр Савин. Тогда амплуа диагонального не было таким, как сейчас, когда он нападает с задней линии. Тогда он больше помогал в приеме, действовал третьим нападающим. Поэтому больше половины Олимпиады в диагонали играл я, а также выходили Володя Чернышев, Саша Ермилов.
«ВНИМАНИЕ, ВОТ ИДЕТ КУПАТЬСЯ ОЛИМПИЙСКИЙ ЧЕМПИОН!»
— Что было после победы в финале?
— Естественно, в раздевалке был полный восторг. Мы долго прыгали, обнимались, не могли успокоиться. А я вот был немного расстроен тем, что, по большому счету, не участвовал в матче. Помню, сел в уголке, ко мне Володя Дорохов подходит: «Кондрат, а ты чего невеселый?» А я выплеснул эмоции на награждении, пришел в раздевалку, смотрю на золотую медаль и думаю: «Не так я хотел, чтобы она досталась». Но это чувство быстро ушло. Поехали в Олимпийскую деревню, выпили по бокалу шампанского. Потом договорились с командой, и через день-два собрались с ребятами в ресторанчике гостиницы «Союз» на Речном вокзале, посидели. И через пару дней я поехал на родину, в Сочи — к родителям, жене с ребенком.
— Как провожали Олимпийские игры?
— Еще была интересная история — несмотря на бойкот, из Японии приехали наши персональные болельщицы. Там были клубы поклонников — у меня, у Володи Дорохова, еще кого-то. И вот три девочки приехали специально за меня поболеть. После финала спрашивают: «У нас еще пять дней свободных, ты останешься в Москве?» Я говорю — в Сочи улетаю. Они тогда: «Мы тоже в Сочи полетим!» Потом встречаемся в «Союзе», они мне жалуются: «Никак не можем купить себе купальники, у вас такие все большие размеры» (смеется). А потом они мне позвонили и сказали, что их служба безопасности из Москвы не выпускает. В итоге я отправился в Сочи, а они в Японию.
— Что изменила победа на Играх в вашей жизни?
— Я после этого отыграл еще сезон-два за сборную и за ЦСКА. И естественно, на всех соревнованиях стало больше внимания со стороны болельщиков. Автографов стали больше брать, и если раньше я писал просто «Кондра», то теперь стали просить: «Укажите, что вы олимпийский чемпион». Конечно, я с удовольствием писал — приятно осознавать, что главная цель карьеры достигнута в честной борьбе. В родном Сочи, естественно, приходишь на пляж — тут же с разных сторон: «Вот Кондра пошел купаться, он олимпийский чемпион…». Помню, жил на территории санатория имени Дзержинского, где работали мои родители, там стояли финские домики для сотрудников. Как-то прихожу на пляж с ребенком, а там инструктор в 11 утра всегда проводил физкультминутку. И вот он выходит, собирает отдыхающих, и говорит: «Внимание, сначала объявление! Обратите внимание — вон там идет купаться воспитанник нашего санатория, олимпийский чемпион Владимир Кондра!». И весь пляж зааплодировал, побежали у меня брать автографы. Хотя меня и так многие там знали — я в этом санатории с детства был как сын полка. В свое время даже с Юрием Гагариным в волейбол в этом санатории играл.
— Как сейчас поддерживаете связь с товарищами по той сборной?
— Поддерживаем, больше всех общаемся с Сашей Савиным, потому что мы вместе выступаем за команду ветеранов под названием «Отдушина». Играем на чемпионате России, много ездим по стране, встречаемся с молодежью. Саша в последние годы мало играет из-за травм, но активно принимает участие в общественной жизни клуба. Раньше часто встречались с Олегом Молибогой, а теперь он редко бывает в Москве, живет за городом на даче. Еще есть Юра Панченко, но он действующий тренер и сейчас работает в Казахстане с женским клубом «Алтай» и сборной страны. На связи с Сашей Ермиловым и Володей Дороховым, они живут в Петербурге. Иногда пересекаемся со Славой Зайцевым, по праздникам поздравляем друг друга.
Беседовал Антон БАБОШИН
Источник: Олимпийский комитет
| Твитнуть |
